Форум » Архив основной игры » Улицы » Ответить
Улицы
Ариэль:
брат Сикстус: Сикстус с трудом разлепил глаза и невнятно пробормотал что-то нелицеприятное, больше всего на свете мечтая отвернуться от мучителя и спать дальше. Только Ганс ведь не отстанет. Пришлось подниматься, разминать затекшие плечи. Братья передвинули невысокий столик в центр комнаты; на него Сикстус бережно поставил две маленькие ритуальные чаши - одну наполнил святой водой, во вторую высыпал из мешочка горсть земли со двора родного монастыря. Зажег между чашами две свечи и, перекрестившись, встал на колени перед импровизированным маленьким алтарем. Неотрывно глядя на живое пламя, речитативом запел "Славословие".
брат Ганс: - Тише, брат, - шикнул Ганс. Звучный баритон брата Сикстуса уместно звучал в монастырских молельнях, но не в готовящемся ко сну доме мирян. - Нам нужно уединение и сосредоточение, а вовсе не собирать толпу слушателей или не давать спать приютившим нас людям. Он опустился на колени подле брата по вере и тихо подхватил молитвенный напев.
брат Сикстус: - А я бы с удовольствием просветил здешних еретиков священными песнопениями, - фыркнул Сикстус, но словам Ганса внял и дальше пел вполголоса. Монотонный напев и тихо горящие свечи постепенно погрузили обоих в особое состояние духа, и там, в покое и темноте, они привычно потянулись к Четверым, повторяя слова молитвы, и боги откликались, наполняя их души светом.
брат Ганс: Ганс сосредоточился на словах песнопений, уводя мысли от мирских забот и открывая душу свету Истины. Достигнув полного умиротворения, накатившего вместе с плавным напевным "Аминь", завершающим первую молитву, Ганс затянул следующую - тихий смиренный мотив молитвы о даровании сил. Смилуйтесь, боги, над душами грешными, силу даруйте, чтоб зло победить. Неназываемого с приспешниками во славу вашу навек посрамить... И, как всегда, чем смиреннее и тише становились слова молитвы, тем яснее ощущалось, что боги откликнулись на зов. В душе расцветала уверенность в благости борьбы с силами зла а по жилам теплыми ручьями начинала растекаться дарованная божественная мощь... Ручей был тонким, но несомненным, и за несколько часов смиренного прославления богов наполнял смертное тело силами, способными противостоять богомерзкой магии на равных и даже превосходя ее. Молитва сменялась молитвой, толстые свечи между двух чаш порядком оплавились и обросли восковыми потеками...сил нужно было еще очень много...
брат Сикстус: - Смилуйтесь, боги, над душами грешными, - вторил ему Сикстус, и голоса монахов сливались в унисон. Братья четырежды четыре раза пропели обращение ко всем Четверым, а когда боги одарили своих детей вниманием, Сикстус, как завещано было отцами ордена святого Амадеуса, вознес молитвы поочередно к каждому божеству, и первым был Игнис. - Смилуйся, Игнис, святый Судия, даруй нам силу живого огня... Имя Игниса раз за разом слетало с пересохших губ, имя Игниса колоколом звучало в груди, пламя свечи трепетало и тянулось вверх, завораживало, и Сикстусу казалось, будто огонь разрастается, а сам он, маленький человек, растворяется в нем, напитываясь теплом и благословением Великого Судии. Усталый дух очищался и согревался, все сомнения и страхи сгорали и на их место исподволь возвращался истинный свет. - Игнис великий, Игнис пресветлый, дай глазам нашим остроты, а умам - прозорливости, чтобы узреть зло и ложь. Дай телам нашим силу, чтобы крушить слуг Неназываемого. Дай душам нашим огонь истинный, справедливый, дабы не помыслили мы о зле и не устрашились, чтобы глаза наши не затуманились и сердца не соблазнились, - истово молился Сикстус, с восторгом чувствуя, как откликается, откликается бог, как делится частичкой Истины, очищает, наполняет некрепкое человеческое тело энергией.
брат Ганс: После Игниса настал черед обращения к Террасу. - Смилуйся, Террас. Нерушима наша вера, как твердь земная, и да будет таковой у всех узревших Истину во веки веков. Даруй нам силу стойко переносить все невзгоды, как скалы переносят любую непогоду. Имя Терраса легким рокотом скатывалось с языка, наполняя душу уверенностью и спокойствием, отзываясь в душе чем-то древним и незыблемым, как сама земля. Казалось, с этим именем на устах можно горы... нет, не свернуть - воздвигнуть. - Всемогущий Террас, укрепи наш дух и вознеси силу нашу над силой нечистой, как вознес горы над равнинами. И по мере произнесения слов крепло у душе ощущение твердой уверенности в выбранном пути и спокойствие, а тело наливалось божественной силой, способной даже землю заставить содрогнуться.
брат Сикстус: После очищения священным пламенем Игниса и укрепления тела и духа мощью Терраса предписано было обращаться к третьему богу - Аквису. Сикстус смочил два пальца в святой воде в резной чаше, прочертил вертикальную линию по лбу, и все его чувства сосредоточились на каплях влаги на лице. - Смилуйся, Аквис. Как безбрежны воды океанов твоих, так безбрежна вера наша в тебя, Аквис. Очисти души наши, чтобы были чище холодных родников твоих, омой лица и сердца наши, чтобы были белее снега на горных вершинах, наполни смертные тела наши мощью тысячи волн... Аквис, Аквис, - повторяли монахи имя божества, распевая первый слог. И имя Старшего Бога дрожало в горле, журчанием ручья лилось, и на душе так хорошо становилось, будто в жаркий летний день в прозрачной речке искупался. - О Аквис, как ты обрушил свой гнев на грешный город Раттенбург, так и дай нам силы крушить еретиков. Дай мощи смести грех с лица земли, как моря по воле твоей сметают нечестивых! Сквозь монахов будто река текла - дарующая жизнь и карающая неосторожных, блаженная утолительница жажды, бурная и грозная. Она напитывала их насквозь, будто ткань или бумагу, и Сикстус чувствовал, как каждая частичка его тела начинает гудеть и трепетать от божественных сил.
брат Ганс: После поименного обращения к трем богам, принимавших когда-то человеческий облик и лично наставлявших людей, следовала пауза - момент полного сосредоточения и объединения получаемых разносторонних сил в единый поток. Ганс сосредоточил взгляд над огнем догорающих свеч, там, где огня уже не было, но поднимающееся тепло заставляло колыхаться воздух, делая его видимым. Инквизитор несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, не сводя взгляда с движения воздуха над свечами и считая удары собственного сердца. - Всевышний Аэрис, - тихо начал он последнее именное обращение, выждав положенные четырежды четыре удара, - дай нам силы выкорчевать зло, словно ветер, что невидим, но способен выкорчевать дерево гневным порывом. А если недостанет сил и падем мы в бою с силами зла - смилуйся над нами и прими души наши в царство твое, как и души всех, пострадавших за Истину.
брат Сикстус: Поименные обращения были завершены. Монахи вновь замерли в тишине и сосредоточении, и силы Четырех были в них, и Четверо держали их души в руках. Перекрестившись, братья-инквизиторы запели последнюю, самую важную молитву. - Всесильные Игнис, Террас, Аквис, Аэрис, благословите нас на дела праведные, благословите вершить суд в смертном мире во имена ваши. Даруйте нам право судить, справедливо и беспощадно, во славу богов и указывать путь заблудшим душам. Покуда горит в наших сердцах огонь, покуда ступают по земле наши ноги, покуда не прервется наше дыхание, да будет воля ваша и да будет благодать ваша на нас. Аминь.
брат Ганс: Когда затихло в воздухе последнее "Аминь" монахи еще несколько секунд помолчали, привыкая к ощущению наполнившей тело силы, бодрящей даже не смотря на бессонную ночь, а затем Ганс наклонился к импровизированному алтарю и задул свечу, от которой уже оставался жалкий огарок. К его удивлению в комнате темнее не стало. Он поднялся с колен и бросил взгляд в сторону окна - за окном занималось утро. - С добрым утром, брат, - шутливо сказал он брату Сикстусу. - Готов нести свет Истины в этот странный город?
брат Сикстус: - Света нам боги даровали предостаточно - на весь город хватит, - отшутился Сикстус, у которого после ночи молитв прибавилось не только сил, но и оптимизма. Он тоже поднялся, помог Гансу разобрать алтарь. Бережно заворачивая одну из чаш обратно в тряпицу, спросил: - Откуда начнем исследование? Хозяин дома, Франк, вчера упоминал, что Темного они поймали и били в Восточном квартале. Да еще и колдун, что явился мстить за своего господина, ведь он тоже по виду восточный человек. Не все там чисто, в том квартале. Там должны остаться какие-то зацепки, свидетели.
брат Ганс: - Согласен, - кивнул Ганс в ответ на размышления брата Сикстуса. - Пожалуй, стоит начать именно оттуда. Но кроме того, нам вообще нужно больше узнать об этом городе. Вот нам упомянули Светлый квартал и Восточный, а сколько их всего, чем различаются, что за люди там живут? Да и не стоит забывать о том, что здесь, похоже, ведьмы и маги на каждом шагу попадаются...
Ситуация: - Я провожу тебя до дому? - предложил Энтера Саре. Ему было интересно, как эта девушка вообще оказалась в лесу, но разговорчивой её было трудно назвать.
брат Сикстус: Сикстус покивал, соглашаясь, закинул мешок на плечо и спустился вниз. Вкушая вместе с хозяином дома довольно скромный завтрак (уж что боги послали), в неторопливой беседе монахи разузнали о четырех кварталах, делящих Город, но рассказано это было весьма туманно и вкратце. Известие о существовании Темного квартала не порадовало Сикстуса, как и то, что там, судя по всему, вольно проживают колдуны и ведьмы. Этот город погряз в грехе. Поблагодарив господина Франка за гостеприимство, братья распрощались с ним ко взаимному удовольствию. Сикстус вдохнул свежий утренний воздух полной грудью и нетерпеливо шагнул с порога - божественные энергии наполняли его и бодрили, побуждали идти и вершить праведные дела. - Ну что, Ганс, сперва все же в Восточный квартал? Но и Темный стоит потом проверить, не нравится мне то, что... - он осекся и махнул рукой. - Да что тут говорить, весь город провонял магией. Куда не ткнись - всюду колдуны.
брат Ганс: - Идем в Восточный квартал, - согласился Ганс. - Надо понять, где мы оказались и что в этом городе вообще происходит, а Восточный квартал - пока единственная наша зацепка. Так же предлагаю пока не лезть на рожон и соблюдать повышенную осторожность - в этих краях численный перевес не на нашей стороне... Случившееся за последние сутки все еще плохо укладывалось в голове инквизитора. Словно затянувшийся странный сон, в котором привычный мир вывернулся наизнанку, черное стало белым, и люди стали поклоняться Неназываемому вместо Четырех, спокойно пользуясь магией и отрицая божественные заповеди. Но все же это был не сон. Громко пели утреннюю песню птицы, ясно сияло поднимающееся солнце, свежий утренний ветер иногда доносил резкий запах пожарищ или мерзостную трупную вонь - остатки случившейся с кварталом трагедии. А Гансу и Сикстусу предстояло разобраться в происходящем вокруг шабаше... - В тех кварталах нам даже придется скрыть поначалу свое враждебное отношение к колдовству, если мы хотим разузнать у местных хоть что-то, - скрепя сердце добавил Ганс и, зная нетерпимый характер брата по вере, приготовился к возражениям на этот счет. В конце концов, сказанное им тянуло на прямое нарушение пятой заповеди: Не лги ибо ложь одно из орудий Неназываемого, а правоверный человек - чист и искренен перед собой и ближними.
полная версия страницы