Форум » Архив основной игры » Тёмный Замок (продолжение) » Ответить
Тёмный Замок (продолжение)
Румпельштильцхен:
Белль: - Мы хотели бы спасти тебя, - Белль тяжело вздохнула, понимая, каково Бэю сейчас. - Мне очень жаль, что приходится отнимать у тебя, как ты говоришь, последний кусочек свободы. Но жизнь без чувств, с замороженным сердцем, в подчинении у Герды - это не жизнь. Ведь так ты никогда не сможешь больше испытать не только боль и обиду, но и радость, любовь, - девушка взяла зеркало и понесла его к выходу. - Мы найдём способ вернуть тебе прежнее сердце, - сказала она напоследок, очень надеясь, что рано или поздно это получится.
Румпельштильцхен: Румпельштильцхен, ждавший Белль за дверью, с беспокойством прислушивался к их разговору. Когда она вышла, он запечатал дверь магией; затем вновь переместил свою невесту и себя вниз, в залу, и, забрав из рук Белль зеркало, поставил его к стене. - О какой-такой верёвке говорил Бэй? Что с ним происходит, уж не велела ли ему эта девчонка покончить с собой, если его будут продолжать держать взаперти? Всё ли ты слышала из их разговора? - он шагнул вплотную к Белль, в ожидании ответа нетерпеливо глядя на неё. Подозрения и предположения роились в мозгу Тёмного мага, и даже самые нелепые он не хотел оставлять без внимания. Лучше предусмотреть всё, чем потом случится... Румпельштильцхен покачал головой и судорожно провёл рукой по лбу. Ничего не случится. Он не допустит.
Белль: - Нет, я не слышала, чтобы Бэю велели покончить с собой, - поспешила успокоить Румпельштильцхена девушка. - Он просто очень недоволен. Хочет на свободу. Точнее, к своей, как Бэй её называет, хозяйке, - покачала Белль головой. - Мне всё это тоже очень не нравится. Бэй стал таким злым... Я ведь слышала, что он говорил тебе... и потом - о тебе. Бэй извинялся перед Гердой за твоё, как он сказал, недостойное поведение. Это должно быть очень обидно, - она сочувственно погладила своего любимого по плечу. - Я лишь надеюсь, что когда сердце Бэя оттает, ему станет стыдно за такие слова.
Румпельштильцхен: - Когда его сердце оттает, первым делом он снова подумает о том, что я когда-то убил его мать, - глухо ответил Румпельштильцхен, и внезапно в его лице проступила брезгливая ненависть... но она была обращена не к фее, выдавшей тайну, а к самому себе. - Это я во всём виноват... Никому нельзя быть рядом со мной. Я чудовище... Ты пытаешься увидеть во мне человека, Белль... но рано или поздно ты увидишь монстра таким, какой он есть.
Белль: Белль грустно слушала Тёмного мага, собираясь возразить. Но вдруг ей на ум пришло нечто другое. - Да. Я пытаюсь увидеть в тебе человека. А ты - пытаешься быть человеком? - девушка посмотрела ему прямо в глаза. - И если не пытаешься - то почему? Может быть, ещё не всё потеряно, и вместо того, чтобы сожалеть и называть себя чудовищем, тебе стоит попробовать стать вновь тем человеком, которого можно любить, которого можно простить, которого будет не за что бояться или ненавидеть? Что-то мешает тебе, да? Проклятье Тёмного... Ты уже привык, наверное, - Белль снова сделалась печальной.
Румпельштильцхен: - А ты всё же хочешь, чтобы я от него избавился, верно? - Румпельштильцхен хотел бы посмотреть ей в глаза, но не мог - предательски вильнул взглядом в сторону. Чтобы не видеть, как сильно Белль желает сделать его человеком, как бы она ни пыталась смириться с ним таким, какой он есть. Слова дались ему с трудом - Тёмный маг едва верил, что и вовсе сумел задать этот вопрос. Может быть, потому, что знакомое уныние опять шептало на ухо, что он не может иметь всё, что, обладая магией, должен жертвовать любовью?.. Или... наоборот?
Белль: - Я хочу, чтобы ты не разрушал всё своими же руками, - ответила Белль со вздохом. - Чтобы ты больше не терял тех, кого любишь, чтобы ты смог однажды обрести счастье. Неужели ты не понимаешь? Это уже тебе лучше знать - можешь ли ты добиться этого, продолжая оставаться Тёмным магом?
Румпельштильцхен: Румпельштильцхен не ответил на вопрос. Плечи его бессильно опустились, он по-прежнему старательно не глядел на свою невесту. Когда он, наконец, заговорил, казалось, что невпопад - ведь Белль не могла отследить, как мысли, занимавшие ум Румпельштильцхена, переходили одна в другую. - Знаешь... я задумался над тем, почему Бэю только что удалось связаться с этой девчонкой. Ведь Тёмный Замок защищён моим волшебством. И в голову приходит только одно предположение... Он закончил бесцветным голосом: - Всё же наши поцелуи, пусть и краткие, действуют на меня. Понемногу... ослабляют Проклятье. Иного объяснения я не вижу. Потому и магическая защита... стала не столь надёжной, как я думал, и эта Герда смогла прорваться через неё. Нельзя... иметь всё... - маг криво усмехнулся и покачал головой. Он бы закончил последнюю фразу так, как подумал, но боялся, что голос дрогнет.
Белль: - Значит... нам больше не стоит целоваться, - Белль снова вздохнула. - Мне жаль. Даже очень жаль... Но защита замка, а главное, безопасность Бэя, пока он здесь - важнее. Раз нельзя иметь всё - приходится делать выбор в пользу того, что важнее, не так ли?
Румпельштильцхен: - Хотел бы я, чтобы это было только предположение, - Румпельштильцхен поддался порыву и крепко обнял Белль - наверняка ей было тяжело слышать его слова, но она старается сохранить мужество. - Белль... Моя милая Белль, - если бы он мог, то рассказал бы ей самыми поэтическими словами, что она давно стала не просто проблеском света, а сродни самому солнечному сиянию в жизни Тёмного мага. Но, как случалось чаще всего, слов не было. А было желание просто стоять, сжимая Белль в объятиях, и верить, что всё окончится иначе, чем это бывает у злодеев.
Белль: Белль лишь молча ответила на объятие и прижалась к Румпельштильцхену крепче. Ей тоже нравилось просто стоять вот так, обнявшись, слышать его дыхание, чувствовать биение его сердца... И понимать, что выразить свою любовь можно не только поцелуями.
Румпельштильцхен: ...Зов долетел до Тёмного мага сразу же, нарушив меланхолично-любовное состояние, в котором он находился, держа Белль в объятиях. Румпельштильцхен отстранил девушку, с ненавистью обратился мыслями к той, другой. В его поднятых ладонях немедленно очутился волшебный шар, некогда принадлежавший бывшей Морской ведьме Урсуле. - Ты смотри, кто меня зовет, - процедил сквозь зубы маг, рассматривая хрупкую фигурку в белом, показавшуюся в шаре. - Мирный договор ей нужен, видите ли! Что ж, посмотрим, - магический кристалл исчез, а сам Румпельштильцхен сделал шаг назад и поднял руку, готовясь переместиться в Город. - Я скоро вернусь, Белль, не волнуйся, милая, - он попытался выдавить подобие улыбки, чтобы ободрить свою невесту. Не смог, вздохнул и - исчез в сиреневом облаке дыма. ====> Город
Белль: Белль не успела ничего сказать, как Румпельштильцхен уже исчез. Но, вопреки его словам, она почувствовала вдруг такое сильное беспокойство, что едва могла вздохнуть. Его звала Адна! Хитрая, упрямая, желавшая когда-то отомстить - Белль запомнила её такой. Всё не может быть так просто! Что-то должно случиться. - Вернись поскорее... - тихо сказала девушка, и голос у неё дрожал. - Вернись, Румпельштильцхен. Мне страшно!.. Конечно же, Тёмный маг едва ли мог вернуться сей же миг, даже если бы услышал Белль. Ей оставалось только ждать. >>>>> Конец эпизода
Церулеус: Церулеус, обеспокоенный положением дел в Тёмном Замке, не хотел отлучаться ни на охоту, ни на полёт в горы. Он гадал, что сейчас с Белфайером - дракончику было известно, что сын Румпельштильцхена уже дома, но вот о состоянии мальчишки оставалось только догадываться. Скорее всего, Бэй заперт в спальне и очень зол. Насколько может быть злым человек с холодным сердцем. Подумав, Церулеус подлетел к окнам второго этажа, заглянул в искомое - да, Белфайер был там. У себя в комнате. Дракончик подумал, не попытается ли мальчик свить верёвку из простыней и сбежать из замка, но тут же отверг эту мысль. Тёмный маг не так глуп. Он наверняка запер окно магией. Да и дверь тоже.
Румпельштильцхен: В лаборатории Румпельштильцхена, наверху высокой башни, царила полутьма – шторы были задёрнуты, и ни один лучик солнца, уже клонившегося к закату, не проникал в комнату. Феи любят свет – так Лине, дрожавшей от ужаса внутри голубоватого кокона, висевшего в воздухе, его не будет. Пусть трепещет и страшится ещё больше, негодная тварь! Румпельштильцхен сидел напротив неё в кресле, опираясь локтями о стол и сложив кончики пальцев вместе. Он думал о том, что королева Маб никогда ничего не говорит и не делает неспроста; что Лина слишком глупа, чтобы незаметно подслушать важный разговор; что не зря шкатулка Пандоры оказалась именно там, где её так легко смогла найти Адна. Оторвавшись от своих мыслей, маг взглянул на фейку, сидевшую в коконе, и та поёжилась под этим немигающим, пытливым взглядом. - Ну что ж, дорогуша, - сладкий тон Румпельштильцхена совершенно не вязался с общей мрачной обстановкой, - расскажешь мне всю эту замечательную историю со шкатулкой? Это ведь, учти, в твоих интересах. Ты же не хочешь сидеть у меня в подземелье? Лина вздёрнула крошечный подбородок, пытаясь показать, что не боится, хотя весь вид её доказывал обратное. - Ты мне ничего не сделаешь! По договору ты не сможешь причинить вреда ни одной фее! - По договору и феи не должны причинять мне вреда, - голос колдуна стал злым, выпуклые глаза сузились, - однако именно ты рассказала моему сыну, как умерла его мать. Именно ты разносила сплетни о шкатулке Пандоры – Адне не от кого было узнать о ней, кроме как от тебя. Как видишь, договор можно обойти! – последнюю фразу он пропел высоким, нарочито детским голоском, но у Лины от интонаций Тёмного мурашки забегали по спине. - Я ни в чём не виновата! – заныла она, съёжившись от страха в своей маленькой тюрьме. – Просто услышала во дворце, от своей подруги, про шкатулку, подруга нечаянно подслушала, и тогда мне стало интересно! Я подумала, кому это ещё можно поведать, а потом меня Адна позвала на помощь!.. Лина выложила всё, что было ей известно об истории со шкатулкой, и, слушая её, Румпельштильцхен помрачнел ещё больше. Слишком всё просто. Очевидно, королева Маб не могла придумать предсказание – до такой откровенной лжи Её Светлейшество не опустится. Но вот сделать так, чтобы об этом узнала Лина, которая, как Маб великолепно известно, летает к Адне в Город… Проще простого. Достаточно лишь не скрывать своего секрета. Причастна ли Маб к тому, что шкатулка загадочным образом оказалась у колдуньи Бабы Яги, уже не узнать. Возможно, да, а возможно, и нет – на этот вопрос разве что сама Баба Яга могла ответить, но сделать попытку расспросить её не имело смысла. Даже если Маб сама подбросила шкатулку колдунье, это было ещё до уговора с Тёмным – потому что иначе Румпельштильцхен почуял бы, что контракт косвенно, да нарушен. Одно дело как бы случайно проболтаться о тайне, а другое – самой приложить руку к тому, чтобы шкатулку нашли и употребили по назначению. Лина тем временем умолкла, испуганно глядя на Румпельштильцхена. Никакие мирные соглашения не могли заставить фею не бояться Тёмного мага. А он тем временем перешёл мыслями к другому. Если эта треклятая Лина стала причиной ссоры с Белфайером, то надо будет заставить её искупить вину. Заодно и королева Маб испытает некоторые… неудобства. Ей ведь не понравится, что светлая фея томится в плену Тёмного Замка, верно? Румпельштильцхен испустил мяукающий смешок и посмотрел на Лину, в глазах его мерцало недоброе веселье. - Скажи-ка, дорогуша, тебе случаем не известно, как можно растопить холодное сердце? Слышала когда-нибудь о том, как Снежная Королева замораживала сердца людей? Лина затравленно замотала маленькой светловолосой головкой. Она бы и рада знать, но увы… Фея судорожно пыталась припомнить что-то, что могло бы пригодиться Тёмному магу – вдруг он её выпустит на свободу? - Нет, я ничего не знаю, - пискнула Лина, и в ней тут же пробудилось любопытство. – А зачем это вам? Ей показалось, что в голосе Румпельштильцхена, когда он задавал свои вопросы, промелькнуло нечто похожее… на тщательно сдерживаемое переживание. - Не твоё дело, - процедил сквозь зубы Румпельштильцхен – ответ Лины был предсказуемым. Ну, что ж. Однако фейку было не так просто успокоить. В конце концов, вреда ей колдун причинить не может, так почему бы не попытаться с ним поговорить? В своё время Лина очень хотела узнать у Белль, каково это – жить в Тёмном Замке и любить Румпельштильцхена. А теперь можно поговорить с самим Румпельштильцхеном! - Наверное, тут нужна любовь, - уверенно заявила Лина. – Любящий человек! Чьё сердце вы хотите растопить? Вы заключили сделку, да? Можно мне узнать? Вдруг я что-то подскажу, и тогда… тогда же вы меня выпустите? – от волнения у неё перехватило дыхание. - Замолчи! – раздражённо произнёс Румпельштильцхен, вперив в Лину свой змеиный взгляд, отчего она взвизгнула и прикрыла лицо ручками. Любящий человек… Румпельштильцхен любил своего сына. Ради слова, данного Бэю, он до сих пор не превратил Адну в горстку пепла, а ведь расправиться с ней было бы сущим пустяком. Терзать её, мучить, издеваться над ней доставило бы истинное удовольствие. Но Румпельштильцхен и так был виноват перед сыном, кругом виноват, при мысли об этом он становился мерзок самому себе. Да, он любил сына, но сердце Бэя эта любовь не растопила. А прикосновение отца и вовсе обожгло. Лина украдкой выглянула из-под ладошек. В полумраке лицо Румпельштильцхена было плохо видно, но фею внезапно посетила догадка. - Это… ваш сын? – она вдруг вспомнила, как Эрл выступил вперёд, говоря Адне: «Пожалейте хотя бы его сына!», и каким взглядом Тёмный маг буквально пожирал мальчишку – словно обменивался с ним мыслями, уговаривая помочь... Пока Адна терзалась собственной душевной борьбой, Лина имела возможность понаблюдать за остальными. Из обрывков полученных сведений Лина только что составила мысль – которая могла оказаться как верной, так и совершенно нелепой. - Я сказал - молчать! – рявкнул маг. Его лицо, всегда казавшееся Лине удивительно страшным, сейчас и вовсе заставило её заплакать от ужаса. Забыв о договоре, фея решила, что разъярённый Тёмный убьёт её, и дико закричала, прижимая к себе волшебную палочку взмокшими ладошками. Румпельштильцхен в сердцах взмахнул рукой, ставя магическую завесу – крики Лины отныне будут слышны лишь внутри кокона и только ему, Румпельштильцхену. «Надеюсь, Белль ничего не услышала». Не должна была – если только не взяла опять за привычку подслушивать. Лина рыдала взахлёб, но Румпельштильцхен не обращал на неё никакого внимания. Он встал с кресла и принялся ходить взад-вперёд по своей лаборатории, обдумывая предстоящую сделку с королевой Маб. Что взять с этой надменной властительницы фей взамен того, что он ей предложит? Всё ещё в раздумьях, маг вышел из лаборатории, закрыв за собой дверь, и направился было вниз, чтобы поговорить с Белль, но передумал. Ему вспомнились слова Лины. Может быть, вновь попытаться поговорить с Белфайером? Вдруг что-то да пробудится в сердце сына? В любом случае, поговорить надо, как бы тяжело это ни было... Румпельштильцхен решительно переместился к двери комнаты Бэя, снял магическую защиту и вошёл внутрь.
полная версия страницы