Форум » Архив основной игры » Улицы (продолжение) » Ответить
Улицы (продолжение)
Ариэль:
Румпельштильцхен: Энергетический шар сорвался с пальцев Румпельштильцхена, одновременно монстр на всякий случай метнулся вбок, предупреждая возможный выстрел из лучевого пистолета. Сгусток энергии вонзился в землю, и Город содрогнулся, будто от толчка землетрясения. Несколько чахлых деревцев, росших поблизости, сгорели на месте. Тёмный маг залился пронзительным, сумасшедшим хихиканьем: - Ну так что же? Заключим чудесную, выгодную, замечательную сделку? Вы добровольно отдаёте мне Адну, или Город будет лежать в развалинах, и я, - его длинный язык, дразня, на пару мгновений высунулся изо рта и тут же втянулся обратно, - не поручусь, что большая часть жителей останется в живых!
Ильсор: - А как же Белль и Белфайер? - спросил Ильсор. - Не думаю, что им понравится то, что ты делаешь, Румпельштильцхен. Я знаю, однажды ты уже потерял сына - моя сестра видела в твоих воспоминаниях, как это случилось. Неужели ты хочешь потерять его снова? А Белль? Что она скажет?
Румпельштильцхен: Казалось, эти слова привели Румпельштильцхена в страшное состояние. - Я их обоих уже потерял, - прошипел он, - из-за неё, из-за той, которую вы защищаете! Я уничтожу этот проклятый Город, если Адна сейчас же не окажется в моих руках! С его пальцев сорвался ещё один сгусток энергии, и ближайшие дома затряслись, словно готовые рухнуть. - Я лишился всего, почему же у других должно быть иначе?! - голос Румпельштильцхена теперь напоминал рёв смертельно раненного животного. Даже при том, что у него не было сердца, упоминание о Белль и Белфайере сделало ему больно! В мгновение ока обе руки его взметнулись вверх, и множество энергетических шаров заплясало в воздухе, послушных своему повелителю - даже если Эрик всё-таки сумеет попасть в Румпельштильцхена из своего лучевого пистолета, ярость последнего разрушит Город до основания. Казалось, сам воздух вибрировал и дрожал, в то время как Румпельштильцхен до предела напряг всю свою силу, приготовившись к решающему удару; наличие при нём кинжала увеличивало могущество Тёмного. Небо над ними сразу же потемнело, лучи солнца померкли, словно неистовство, исходившее от хрупкой фигуры мага, действительно предвещало небывалую катастрофу...
Церулеус: - Стой! Ты ничего не лишился! - раздался голос, не принадлежавший человеку, и крылатая тень появилась над ними. Румпельштильцхен вздрогнул, поднял голову - и узнал Церулеуса. Дракончик стремительно опускался вниз, прямо между Тёмным магом и всей остальной компанией, заслоняя Ильсора, Эрика, Адну и Ариэль от своего хозяина. А на спине у него сидели Белль и Белфайер.
Белль: Белль с волнением смотрела на Тёмного мага, готовая кинуться к нему. - Румпельштильцхен... пожалуйста, остановись! Не надо уничтожать город! - она слезла с дракончика и подбежала к нему, держа в руках шкатулку с сердцем. - Мы искали тебя! Что Адна сделала с тобой! - с тревогой и сочувствием воскликнула девушка, видя, каким жутким и измученным сделался монстр. - Она послала тебя в замок, и там ты решил, что все просто ушли от тебя... что тебе больше нечего терять, да?
Румпельштильцхен: Румпельштильцхен широко раскрытыми глазами смотрел то на неё, то на сына, то на Церулеуса. Значит, они не бросили его... а искали? Невзирая на Проклятье? Энергетические шары исчезли сами собой, руки Тёмного мага опустились. А если кто-то другой побывал в замке и убрал свиток в лабораторию? Мелькнула мысль о Джарете, но нет - развенчанный владыка гоблинов не стал бы этого делать, даже если обнаружил бы волшебную защиту замка ещё не восстановившейся. - Но разве вы не нашли... - начал было Румпельштильцхен, но докончить не сумел - дыхание перехватило. Перед ним стояла его Белль, в глазах её не было ни отвращения, ни неприязни; и, протянув к ней руку, Румпельштильцхен забрал у девушки шкатулку и заглянул внутрь. Там было его сердце.
Белль: Белль выжидающе смотрела - вставит ли Румпельштильцхен себе сердце обратно? Не побоится ли снова чувствовать - как любовь, так и боль? - Я не собираюсь уходить от тебя, - тихо, но твёрдо заявила она. Пусть знает. Пусть будет уверен хотя бы в ней. Сердце девушки терзало некое беспокойство: она-то не собиралась уходить от Румпельштильцхена, а вот как поступит Белфайер? Не ждёт ли Тёмного мага ещё один удар?
Румпельштильцхен: Почти неосознанно Румпельштильцхен поднёс руку к груди, но, вставляя сердце обратно, вдруг с болью подумал, что Бэй наверняка видел цвет того. Вот только как сын и Белль узнали про эту тайну? Румпельштильцхен решил, что спросит об этом позже, сейчас есть дела поважнее, и, щёлкнув пальцами, он отправил ненужную ныне шкатулку обратно в Тёмный Замок. Сердце снова билось в груди мага, и в него уже закралась робкая, недоверчивая радость - неужели Белль действительно простила его, собственными глазами увидев, что из себя представляет Проклятье, и узнав, что Тёмный хотел уничтожить Город из-за своей мести? Или свиток подобрал Белфайер? Забыв напрочь об Адне и её защитниках, Румпельштильцхен хотел взглянуть в лицо сыну, узнать, что тот думает, но не осмелился - отметил только свой волшебный лук в руках мальчика, а затем скорбно и виновато опустил глаза.
Baelfire: Белфайер с тревогой следил за происходящим, и когда Румпельштильцхен вернул себе сердце, даже вздохнул от облегчения. Рука, до этого до боли сжимавшая лук, резко ослабела и он чуть не выронил оружие. Когда отец доставал сердце из шкатулки, мальчик непроизвольно зажмурился - видеть его цвет не хотелось, но Бэй пересилил себя и взглянул. То, что он увидел заставило его собственное сердце сжаться от боли. Сердце Тёмного было почти полностью чёрным, только пара светлых пятнышек ещё смогла удержаться на месте. И это доказывало, что он всё ещё не до конца монстр... Как ни странно, отвращения к нему он сейчас уже не чувствовал, только горькое сожаление. И ещё жалость - мальчик не мог представить, насколько же надо отчаяться, чтобы вырвать собственное сердце. Он аккуратно взял отца за подбородок, поднял его голову, чтобы посмотреть в глаза и сказал: - Зачем ты пытаешься разрушить этот город? Ты никогда ничего просто так не делал. В чём виновны все эти люди? Подумай о них. Ты же оставишь детей сиротами! Конечно, только тех из них, кто сможет выжить... Пожалуйста, не делай этого! - на глаза Бэя навернулись непрошеные слёзы и он отвернулся, отпуская лицо Румпельштильцхена - не хотел, чтобы кто-то видел его слабость.
Ариэль: Ариэль восхитилась отважной девушкой, которая носила имя Белль. Раньше Русалочка подозревала, что Румпельштильцхен просто очаровал бедную девушку, сыграв на ее жалости, то сейчас была уверена: какими бы ни были чувства Белль к Темному, она сдерживает его, не давая творить еще больше зла. За то, что Белль проделала сейчас, ей должны быть благодарны все жители Города - но вот обернется ли жертвенность Белль благом для нее самой? В этом Ариэль очень сомневалась, и судьба Белль заставляла ее всерьез беспокоиться. Однако сейчас нужно было помочь Адне, ради которой они сюда пришли. - Выдать тебя Темному? - спросила Ариэль, ласково обнимая Адну. - Нет, милая, не надо так говорить. Ты уже настрадалась так, что сполна искупила все свои грехи, если они у тебя были. Ты не должна отвечать за поступки Румпельштильцхена. У него есть своя голова на плечах, и решение уничтожить Город он принял сам. А валить все с больной головы на здоровую - это недостойно мужчины. И я очень сочувствую Белль и Бею, которые любят его. Пойдем же отсюда.
Адна: - Да? - Адна говорила сухим, безжизненным голосом. Её попытка отомстить частично провалилась - Белль и Белфайер не бросили Румпельштильцхена, искали его и нашли. А в душе у самой Адны, уже сумевшей опомниться сначала от страха, потом от сильнейшего уныния, царила сумятица, которая, впрочем, не помешала ей ответить угрюмо и резко, в стиле прежней сердитой фейки: - А вот Тёмный думает иначе! Я пытала его до полусмерти и разлучила с теми, кого он любит, чтобы отомстить. Как вижу, он даже сердце себе вырвал! И к чему всё это привело? К тому, что из-за меня чуть весь Город не погиб!
Румпельштильцхен: - Я... не хотел разрушать Город... думал, что они выдадут мне Адну, - Румпельштильцхен покачал головой, нерешительно коснулся плеча сына. - Я... давай поговорим об этом потом, хорошо, Бэй? - неуклюже прибавил он, пытаясь заискивающе улыбнуться. - Теперь всё хорошо. Ведь вы с Белль вернулись. Я боялся, что потерял вас... что вы никогда меня не простите... но это ведь не так? - голос мага снизился почти до шёпота, так он был взволнован.
Baelfire: - Я... Я не знаю. Я постараюсь. Очень постараюсь... Папа... - это слово далось мальчику с трудом, но он чувствовал, что сейчас его отцу это необходимо. - Меня радует то, что ты не собирался разрушать Город. Пообещай мне, что ты не будешь убивать или мучать Адну. Пожалуйста, для меня это важно. Я не хочу, чтобы ты очернял то светлое, что ещё в тебе осталось. Я видел твоё сердце - оно ещё не до конца почернело, а значит есть надежда. Пожалуйста, ради меня, не надо уподобляться ей - она уже достаточно наказана! - Бэй умоляюще посмотрел на отца, уже не обращая внимания на слёзы, текущие по щекам.
Румпельштильцхен: Не убивать, не мучить Адну? Ту, которая заставила страдать единственно дорогих для Тёмного мага людей? Ту, по чьей вине он сам испытал ад на земле? Никто и никогда не смел повелевать Румпельштильцхеном, он был готов уничтожить, разрушить, смести с земли любой намёк на что-либо подобное, вместе с окаянной девчонкой, но... сказать сейчас "нет" означало оттолкнуть Бэя. В Белль Румпельштильцхен уже был уверен... почти уверен, хотя кто знает, когда истощится и её чаша терпения, и красавица поймёт, что не может больше жить с чудовищем? Не трогать Адну... Есть ещё Уилкис. И, кроме того, даже если тот снова не доберётся до бывшей феи, Бэй ведь сказал лишь "не убивать и не мучить", верно? И ничего более. Все эти мысли в несколько мгновений пронеслись в голове Румпельштильцхена. - Хорошо, я обещаю, - помедлив, дрогнувшими губами произнёс Тёмный маг - при виде слёз на лице сына он и сам готов был заплакать. - Я не буду убивать и мучить Адну, если ты так этого хочешь. Я действительно хотел измениться... ради тебя... ради Белль. И я могу это сделать... только оставайся с нами.
Церулеус: Церулеус, настороженно державшийся поблизости, поглядывал то на хозяина и его близких, то на тех троих, которые прикрывали собой Адну. Одна из них предложила бывшей фее уйти, но та не двинулась с места - смотрела, не отрываясь, как Тёмный маг разговаривает со своим сыном и Белль. Судя по всему, Румпельштильцхен сумел избавиться от власти Адны над собой, и это радовало. Дракончику также понравилось, что Румпельштильцхен не обращал никакого внимания на присутствие врагов. Словно бы не стыдился своих чувств. Или ему, впервые за долгое время, было всё равно, что кто-то видит его... человечным? Удивительно. Ведь Церулеус помнил, как раньше, залечивая его рану, полученную от рыцаря по имени сэр Виктор, Румпельштильцхен сделал вид, будто здоровье дракона волнует его лишь постольку, поскольку это будущий страж Тёмного Замка. Взгляд юного ящера снова остановился на Адне - та поёжилась и отступила в сторону. Желание спалить её огнём уже почти пропало, но Церулеус продолжал испытывать к ней неистребимую ненависть. А ещё ему хотелось, чтобы эти её защитники перестали считать бывшую фею невинной овечкой, но, похоже, Адна и сама не собиралась ничего от них скрывать. Это откровенное мужество, несмотря на всю неприязнь к девушке, пришлось Церулеусу по нраву. Услышав последнюю просьбу Тёмного, обращённую к сыну, дракончик внимательно посмотрел на мальчика - согласится ли он жить в замке, с отцом и будущей, как подозревал Церулеус, мачехой? Сумеет ли побороть свою долговременную, горькую обиду? За что Белфайер сердится на Румпельштильцхена, Церулеус не знал. Но надеялся, что ничего непростительного там нет. В конце концов, дети должны всегда возвращаться к родителям, как сам Тёмный маг недавно сказал дракончику, отпуская того погостить у матери.
полная версия страницы